Никитушка.
Новый 2007 год, мы на даче. Зима, подарки, загородный дом, гости — красота! Но Ник киснет. Злится, топает ногами, не ходит гулять. Все время слышу от него, что он устал. А ведь болел перед каникулами, врач его смотрела, пролечились, но состояние не улучшается. Никитке подарили гейм-бой, радости никакой. Он так о нем мечтал, а сейчас практически не подходит к игре, все время сидит в углу, много плачет. 9 января, в первый рабочий день я у участкового педиатра. Никита стал хуже себя чувствовать: плохо ходит, его шатает, падает на ровном месте, не ест. Перечисляю все симптомы врачу, она ставит диагноз: «Гастрит» и решительно выписывает нам направление на госпитализацию. Прошу талон к неврологу, получаю отказ.

— У ребенка гастрит, падает он у вас от слабости, потому что не ест, нечего вам к неврологу ходить.
Пока я пытаюсь от нее добиться, чтобы все-таки нас направили еще к какому-нибудь специалисту, вдруг замечаю, что у Никиты очень сильно расширены зрачки. Прошу талон к окулисту, опять отказ.
— Все у него с глазами в порядке, у нас здесь освещение плохое. Вы, мамочка не медик, и не надо здесь пытаться что-то мне доказать, Вашему ребенку нужно лечить желудок, срочно собирайтесь и ложитесь в больницу!

Забираю Ника оттуда, прихожу домой. Реву, понимаю, что это не гастрит, начинаю чувствовать, что у Никитки что-то страшное, непоправимое. Звоню папе, он врач, ЛОР, взрослый. Перечисляю все симптомы, рыдаю в голос. Папа завтра нам устраивает в НИИ Педиатрии консультацию у невролога. Невролог очень долго смотрела Ника, сажала, ставила, проводила ему координаторные пробы. Потом она направила нас к окулисту. Окулист мне сказала, что диагноз не утешительный, у ребенка сильный отек на глазном дне. Это оттого, что на глазные нервы что-то давит изнутри, отек мозга, гидроцефалия….

Страшно, не реву, при ребенке нельзя. Завтра у нас на утро назначено МРТ, под наркозом. Надо приехать к 8.30, ребенка не кормить. Мама купила мне настойку пиона на спирту, выдала мне бутылочку, сказала, чтобы я пила весь день. Выехали в 7.00 утра, попали в жуткую пробку, опоздали на 30 мин. Врач нас отчитал за опоздание, пытался нам отказать в проведении обследования, мы не ушли, просидели под дверью 2 часа, наконец, Ника взяли на МРТ. Доктор мне рассказал, что сначала они будут делать просто томографию, если у ребенка в голове что-то обнаружат, то будут вводить контрастное вещество, для определения вида новообразования. Ника кладут под маску, наркоз, я рядом. Он неестественно выгибается дугой на спине, закатывает глаза, и открывает рот. Меня выгоняют из кабинета, у меня паника, уже нет сомнений, что Никуша серьезно заболел.
Ждем. Время резиновое, как смола, тягучее, медленное, обволакивающее. Такое впечатление, что стрелки на часах замерли. Вышел доктор, сказал, что сейчас будут вводить контраст. Обратного пути нет, все — таки в голове у моего сыночка что-то есть, ужас, безысходность.
Ждем. Вынесли Никитку, положили в палату, чтобы отходил от наркоза. Я, сидя рядом со своей 4 летней крошкой вдруг беззвучно стала заливаться слезами. Рядом сидела мама с девочкой, она меня отругала.

-Нельзя плакать при ребенке, Вы что! Не пугайте его, потом поплачете, от Вашего состояния зависит его состояние!
Спасибо ей большое, она тогда раз и навсегда научила меня не показывать Нику, как я боюсь. Я вытерла слезы, и стала ждать, что скажут врачи. Никуша проснулся, покушал. Вышел доктор, вынес описание снимка: «У Вашего ребенка в задней черепной ямке опухоль, размерами 6*6*5 см., скорее всего злокачественная. Передавлен ствол головного мозга, гидроцефалия, расширены верхние желудочки. Вам срочно нужно к нейрохирургам». Через 20 минут мы в кабинете нейрохирургов. Странное ощущение тогда было, у меня заложило уши, как в самолете, в глазах пелена, голова не соображает. Болит сердце так, что дышать невозможно. Ватные ноги и руки. Доктор говорит о том, что у моего ребенка, скорее всего медуллобластома, это очень агрессивная опухоль, его нужно срочно оперировать. Все как в тумане, это не со мной, это сон, кошмар.
Проснуться, мне надо проснуться, этого не могло случиться с нами, со мной, с нашим долгожданным малышом. Так не бывает в жизни, только не мы. А у мужа сегодня день рождения.
Настойка пиона, бутылочка в сумке, пью прям из горлышка, надо собраться, не раскисать, надо понять, что говорит доктор. Пришла в себя, вижу четко, слышу хорошо. Догоняет осознание, слова врачей-РАК. Приговор, земля в тот момент ушла из-под ног. Захотелось кричать в голос. Головой об стену? Нет, ребенка напугаю, он же не понимает, что именно сейчас происходит. Мой ребенок обречен, ведь рак не лечится! Господи, за ЧТО??? ПОЧЕМУ??? ПОЧЕМУ ОН???? Извечные странные, не правильные вопросы. А что, если не он, то другому малышу можно? Нет, нельзя, не так. Осталось просто: «Почему? Что я такого сделала?».

Нам надо получить квоту на операцию, срочно, сегодня. Едем в Минздрав, туда уже позвонили. Приезжаем, а там очередь, 100 человек, не меньше. У всех своя беда. Звоню по телефону, который мне дали. Подходит пьяная секретарь (время 16 часов), говорит мне, что если мы не записаны, то нас не примут. Начинаю плакать, объяснять, что у меня тяжело болеет ребенок, его надо лечить, срочно. На что получаю лаконичный ответ: «Вас вон сколько, а я одна тут сижу. И плевать мне на Вашего ребенка. Нет записи — нет приема», и бросила трубку. Курю, руки трясутся, захлебнулась слезами, дала себе волю, пока Ник в машине, меня не видит. Господи помоги! Состояние зверя, загнанного в угол. От меня сейчас зависит только определить Ника в больницу, а дальше на все Воля Божья. Не хочу ничего, ни-че-го. Морально сломана, лучше бы я, пусть у меня все отрежут, оторвут, пусть я умру в муках, без лекарств, только не моя крошка! Сидим в машине, папа звонит насчет квоты, договариваются о консультации в Больнице № 1. А я и не знала, что там есть детское отделение. Там хорошие врачи, нам обязательно помогут! Папа спереди, я на заднем сидении с Ником в обнимку. Папа смотрит снимки и плачет, думая, что я не вижу. Через ком в горле задаю папе вопрос: «Пап, а это вообще лечится?», «Не знаю, дочка…..». Наверное, это все, конец, прижимаю к себе Никиту покрепче, говорю ему о том, как сильно мы все его любим, как он нам дорог. Боюсь, что не успею всего сказать, доцеловать, дообнимать. В душе все черное, когда я допустила мысль, что мой сынок умрет, я погибла внутри. Меня высосал страх всю, насквозь.

Я в детской поликлинике, там, где мне 2 дня назад рассказали, что у Ника гастрит. В кабинете у заведующей, на столе снимки МРТ, карта и направление в гастроэнтерологию. Смотрю на нее, слушаю; «Ну, Вы мамочка нас, конечно, извините, но и поймите тоже, у нас врачей нет, кто за эту зарплату работать будет?» Я ее должна понять. Эта так называемый педиатр чуть не угробила мне ребенка, а я их понять??? «Нет, не пойму. Есть здесь хорошие врачи, платите им больше, они и будут работать в 2 смены, а таким врачам в поликлинике не место. Она некомпетентна!». Сил ругаться у меня нет, я ее предупредила, что у нее работают неучи, а она сама пусть думает, что ей с этим делать. У меня другая задача, быть рядом с Ником, бороться. Прихожу домой, обнимаю сыночка. У нас все будет хорошо, мы обязательно поборем этот недуг, ты будешь жить, я обещаю! Надо только получить квоту в Больницу № 1, там же, в Минздраве, где люди занимают очередь в 5 утра и пишут номера на руках. 21 век, огромное государство, и такая жуткая система. Там беременные, старики, грудные дети. Рак, переломы, грыжи, геморрои, рожи, пересадка органов — все в одну очередь. Все равны, демократия!

Храм, привели Ника на причастие. Во время службы сижу на лавочке, он у меня на коленях. Поворачивается, и так тихонько мне говорит:
-Мама, я не хочу умирать.

Господи помилуй! Ему ведь всего 4 года, при нем мы о болезни не говорили, почему он так говорит? Что он знает, что неведомо мне?

-Ты не умрешь сынок, обещаю, ты будешь жить долго и счастливо. Даю слово, а свое слово я всегда держу.

Терпи родной, держись, только живи! Чуть-чуть потерпи, потом будет полегче. Не раскисай, выше нос. Это не больно, как комарик укусил. Такие фразы сопровождают всех деток в течение всего лечения. И очень у них много обид на мам: «Мама сказала, что это не больно, а это очень больно», «Мама сказала, что скоро пройдет, а становится только хуже»…. Бедные малыши, бедные мамы. Сколько горя в больницах, сколько там деток. Отчаяние, страх, боль. Смерть, болезнь. В больнице особая атмосфера, ее не узнать, пока туда не попадешь. И сколько всеобщей радости, когда хоть кого-то удается вылечить! Главное не раскисать, у нас все получится, я это точно знаю!